В экономике понятие роста во многом раскрывается в зависимости от того, какую преследуют цель и во что на самом деле верит автор той или иной методики оценки. Мы живем в информационном поле, которое во многом формируют лидеры мнений, создавая те или иные теории. Например, в начале нашего века вышло очень много научных работ о так называемой третьей промышленной революции — изменении окружающего мира, в том числе и производства, под воздействием информационно-коммуникационных технологий, следствием которой стало формирование постиндустриального общества, где материальные активы стали играть менее заметную роль, уступая нематериальным. Выросла роль технологий, патентов, иное, и, в том числе, существенно увеличилась доля услуг в ВВП. Однако возникает резонный вопрос, а прошла ли проверку временем эта красивая теоретическая конструкция?
В объеме услуг в целом, а финансовых услуг — еще в большей степени, существенную роль играет спекулятивная составляющая. Например, вырос курс акций или биткоина — автоматически это ведет к росту комиссий брокера, растет капитализация компании — симметрично увеличивается стоимость консультационных, к примеру, издержек и т.д. Но рынок услуг в любом случае строится или вокруг рынка материального производства, или вокруг рынка людей, которые должны этот рынок питать материальными же ресурсами. Если этого не происходит, рынок услуг начинает сокращаться.
В ВВП Великобритании на долю услуг приходится почти 75%, на долю промышленности — всего 18%, то есть фактически добавленный обществу продукт создается в нематериальной сфере. Хорошо это или плохо? И что, допустим, первично — судоходство или услуги страхования, которые во многом исторически монополизированы английскими компаниями? Это сложный и неоднозначный вопрос, но интуитивно материальное (суда, экипажи, клиенты-получатели доставляемого груза) имеют большую ценность, поскольку они первичны, и в том числе по этой причине в Великобритании так болезненно относятся к любым сложностям в районе Суэцкого канала и Красного моря — это напрямую влияет на доходы их компаний.
Когда напыщенный англичанин называет Россию «сырьевым придатком», можно уверенно парировать тем, что Великобритания является «финансовым придатком», что будет истинной правдой. Например, на долю пищевого производства, которое не покрывает потребности страны в продовольствии, в Великобритании приходится лишь 1% ВВП, разница покрывается только за счет импорта. А чем он будет оплачен, если рынок услуг начнет сокращаться? На этот вопрос ответа нет.
Поэтому, когда эксперты S&P Global фиксируют рост мировой экономики прежде всего за счет услуг, в этом есть определенное лукавство, поскольку не предложена пока методика, позволяющая оценивать реальный прирост ценности, без учета спекулятивной составляющей. Кроме того, очевидно, что пришло время переосмыслить вклад услуг в реальный экономический рост. Сегодня становится очевидным, что услуги имеют ценность прежде всего тогда, когда на самом деле способствуют росту материального производства или сокращению издержек, все остальное — временно.